Пожиратели падали

Плотоядные животные добывают пропитание двумя способами: одни сами преследуют, настигают и умерщвляют добычу, другие довольствуются объедками, оставшимися от хищников-охотников, или лакомятся трупами животных, погибших от несчастных случаев, болезни или старости. Это пожиратели падали, или некрофаги.

Однако между ними нет непреодолимой пропасти. Лев, например, относящийся к разряду хищников-охотников, не упустит случая полакомиться зеброй, убитой человеком, а типичный некрофаг - гиена часто нападает на старых, больных травоядных и их детенышей. Лишь гепард и некоторые виды грифов не идут ни на какие компромиссы: великий спринтер не притрагивается к добыче, умерщвленной другими видами животных, а гриф питается только падалью.

В саванне Восточной Африки обитает пятнистая гиена, животное отнюдь не привлекательное. Ее большая, массивная голова с мощными челюстями и грозными плотоядными зубами производит зловещее впечатление, а стоячие круглые уши, голодные мутные глаза и широкий нос придают ей одновременно трусливый и наглый вид. Отталкивающий портрет завершают толстая длинная шея, слишком короткие задние конечности, раздутый живот, тусклая, свалявшаяся шерсть, покрытая всяческими нечистотами, хвост с редкими жесткими волосами, встающими дыбом, когда животное возбуждается. Гиена движется тяжелой, неуклюжей рысью, но в критические моменты проявляет не меньшую выносливость, чем лошадь.

Голоса у всех гиен разные, но независимо от их тембра звуки, издаваемые этими животными, всегда заунывны и зловещи. Приглушенные завывания гиены сменяются щелканьем зубов, стонами, истерическим хохотом...

Безобразие гиены заставило меня задуматься. Не случайно природа создала ее самой омерзительной тварью из всех млекопитающих. Вид этого животного должен отпугивать все живое. То же можно сказать и о птицах-"падальщиках". Это самый уродливый представитель прекрасного птичьего населения земли. Среди них гриф занимает такое же положение, как гиена среди млекопитающих. Он даже похож на нее. И действительно, между ними много общего: оба питаются падалью, разложившимися трупами и несчастными молочными детенышами.

Зато хищники-охотники и среди птиц, и среди млекопитающих выделяются совершенством формы. Какое млекопитающее может сравниться по красоте окраски, гармонии и упругости движений, изяществу силуэта с леопардом, гепардом или рысью, какая птица - с соколом или ястребом?

Поневоле задаешь вопрос: нет ли общего понятия прекрасного для мира животных и мира людей? Кажутся ли гриф и гиена зверям такими же отвратительными, как человеку? Не вершит ли природа правосудие, клеймя уродством омерзительного паразита и венчая красотой смелого и дерзкого охотника? По-моему, на эти вопросы есть лишь один ответ: красота всегда целесообразна. У тех, кто больше бегает, зорче вглядывается, лучше прячется, упорнее сражается, - стройнее формы, ярче глаза, сильнее тело, мягче шерсть. Леопард и сокол, дискобол Мирона или Венера Милосская по меркам человеческой красоты являют собой воплощение здоровья, силы, способности к воспроизведению рода. В совершеннейшем механизме эволюции красота стоит на службе естественного отбора и отражает безупречное функционирование организма. Но эта интересная тема заслуживает специального изучения, мы же вернемся к разговору о гиенах.

Гиена скорее ночное, чем дневное, животное. Днем она скрывается в глубоких норах, вырытых бородавочником, или прячется под сенью густых кустарников и скал. Обычно гиены бродят в одиночку или маленькими группами и собираются стаями лишь вокруг трупов животных. Обостренное обоняние безошибочно приводит их к падали. Они всегда держат голову поднятой, принюхиваясь к запахам, которые приносит ветер.

Во время ночных походов гиены нередко набрасываются на африканцев, спящих под открытым небом, и вырывают из их тела куски мяса. Днем они внимательно следят за полетом грифов и, как только птицы садятся, спешат к этому месту полакомиться падалью. Так же неотступно они следят за львами. Пока хищники-охотники расправляются с добычей, гиены ожидают на почтительном расстоянии, а затем накидываются на остатки.

Взаимоотношения между гиенами и львами около поврежденной жертвы зависят от того, много ли собралось гиен, насколько они голодны и соответственно агрессивны. Если львица или две львицы загоняют зебру вдали от своих сородичей, то на место расправы, словно по мановению волшебной палочки, со всех сторон мгновенно являются гиены. Сначала пожиратели падали располагаются метрах в двадцати-тридцати от львиц, но, чем больше их становится, тем сильнее разгорается их аппетит, а вместе с ним увеличивается и смелость. Постепенно они сжимают кольцо вокруг львиц, оглашая окрестности истерическим хохотом, получившим печальную известность, и со взъерошенной шерстью и ощетинившимся хвостом снуют как одержимые во всех направлениях. Осмелев, некоторые подбегают к зебре и вырывают из ее тела куски мяса. Львице ничего не стоит разогнать группу гиен и вспороть брюхо одной из них ударом лапы, но остальные в это время могут напасть на нее сзади. Львицам приходится спасаться бегством, бросив добычу голодным паразитам.

Но если в пиршестве участвует целое семейство из десяти-пятнадцати львов, гиены ведут себя очень осторожно и благоразумно. Впрочем, в таких случаях их и осторожность не всегда спасает. Бывает, что без всякой видимой причины лев отделяется от стаи и ударом лапы убивает гиену, а то и двух.

Гиены питаются не только падалью, но и новорожденными детенышами антилоп и зебр. В период отела гиены нагло мародерствуют в стадах травоядных, пожирая плаценты, хватая сосунков у зазевавшихся матерей.

Местные африканские племена враждебно относятся к пожирателям падали и связывают с ними множество суеверий и страшных легенд о союзе гиен с колдунами и таинственными дьявольскими существами, которые по ночам ездят верхом на гиенах, отчего их шерсть всегда кажется грязной и свалявшейся.

В Серенгети и в кратере Нгоронгоро, где пасутся многочисленные стада гну и зебр, гиен так много, что им не хватает падали, остатков от трапез львов, молочных детенышей... В последние годы стаи гиен все чаще нападают на взрослых гну, проявляющих хоть малейшие признаки усталости или болезни. Во время атаки у стаи гиен нет ни организованности, ни согласованности действий, которые мы наблюдаем среди волков или гиеновых собак. Они нападают на животное все сразу и, если удается повалить его, с дьявольской свирепостью налетают на него и разрывают на части, легко размалывая мощными челюстями крепкие кости. Очевидцы рассказывают о страшной участи гну, попавших в зубы гиен, которые пожирают живьем беспомощно распростертую на земле, жалобно стонущую жертву. Гиена не умеет убивать добычу, какой бы маленькой и слабой та ни была, в то время как настоящий охотник не прикоснется к мясу животного, пока в нем бьется жизнь.

В глубоких просторных пещерах гиены производят на свет от трех до шести щенков янтарно-черного цвета. Пока они не сменят шерсть и бурая шкура не покроется неровными темными пятнами, детеныши сопровождают матерей в их разбойничьих набегах.

Эти животные, отдаленно напоминающие собак, омерзительные с виду и крайне жестокие, очень полезны. Они очищают поля от падали и заразы; уничтожая больных и раненых животных, они укорачивают мучительные агонии и спасают здоровых зверей от опасности заражения. Кроме того, гиены регулируют численность травоядных, избавляя саванну от перенаселения.

Общеизвестно, что организм гиен сопротивляется любым инфекциям, хотя они питаются всякой падалью. Пойманные молодыми, гиены легко поддаются приручению и следуют за своими хозяевами, как собаки. На биологической станции Доняна доктор Вальверде держит на цепи у дверей лаборатории вместо сторожевого пса полосатую гиену. Каждое утро, когда он приходит на работу, животное прыгает к нему на грудь и, словно ласковая собачка, небольно покусывает руки.

Привычную деталь пейзажа Восточной Африки составляют красивые животные, производящие странное впечатление на европейца, - африканские шакалы. Их легкая, осторожная рысца, дерзкие повадки, умение мгновенно исчезать из виду покажутся знакомыми путешественнику, который видел лисиц. Правда, у шакалов не такой пышный хвост и ноги покороче.

В саванне водятся разные виды шакалов: серые, полосатые, черные. Эти преимущественно ночные животные питаются, как и гиены, падалью. Львы, однако, относятся к шакалам более терпимо, чем к гиенам.

Пищей шакалам служит не только падаль - они охотятся на грызунов, птиц, пресмыкающихся и насекомых. Могут напасть и на молоденькую газель, даже если ее сопровождают взрослые самки, причем хищники проявляют такую же хитрость и ловкость, как европейские лисицы при воровстве ягнят. Один шакал отвлекает мать, а другой в это время бросается на детеныша и убивает его. Затем оба охотника полюбовно делят добычу.

Лай шакалов - обычная ночная музыка саванны. Маленькие воры неутомимо кружат около деревень в надежде поживиться отбросами. Они боятся человека, но зависят от него не меньше, чем ото льва, объедками которого питаются. Возможно, что много тысячелетий назад шакал, бродивший вблизи жилищ первобытных охотников, стал родоначальником наших собак. Во всяком случае, таково мнение биолога Конрада Лоренца, который считает волка предком лишь немногих северных и азиатских видов собаки.

Африку смело можно назвать континентом пернатых пожирателей падали, а равнины Кении и Танзании - настоящим раем для них. Степи и саванны Восточной Африки дают им все, что нужно для существования. Здесь есть высокие акации и скалы для гнезд, а солнце греет двенадцать часов в день и поднимает с земли теплые потоки воздуха, которые помогают грифам взмывать на большую высоту, откуда они наблюдают за жизнью саванны. И наконец, многочисленные хищники убивают столько травоядных, что остатками их кровавых трапез вполне могут прокормиться все шесть видов обитающих здесь грифов.

Вопреки распространенному раньше мнению обоняние, по-видимому, не помогает грифам искать добычу. Они полностью доверяются своему великолепному зрению. Через два часа после восхода солнца мрачные рыжие птицы широкими кругами взмывают в воздух и исчезают в голубом небе. Достигнув определенной высоты, грифы располагаются так, чтобы не терять друг друга из виду, и застывают каждый на своем месте в шахматном порядке, следя за передвижениями львов и других хищников, а также за парящими вокруг сородичами. Раскаленное полуденное небо буквально усеяно грифами, выслеживающими добычу. Если одна из птиц обнаруживает на земле плоть, разлагающуюся или даже свежую, или близкое к гибели животное, она моментально пикирует вниз. Сигнал мгновенно передается от одного грифа к другому, и туча птиц опускается наземь, иногда рядом с бьющимся в когтях льва животным, еще не испустившим последнего вздоха. Правда, тогда им приходится на почтительном расстоянии ждать, пока лев закончит пировать. Я сам не раз наблюдал, как лев наказывал птицу, дерзнувшую приблизиться к нему во время еды. В Цаво разъяренная львица, высоко подпрыгнув, сбила лапой грифа и превратила его в груду окровавленных перьев. Когда львы, наконец, покидают свою добычу, грифы спешат поскорее набить зобы, ибо с заходом солнца появляются гиены и к утру от падали не остается даже костей.

Однажды в поисках объекта для фотографирования мы кружили по выгоревшему участку саванны, как вдруг увидели, что примерно в полукилометре от нас пернатый хищник камнем падает в низину. Спустя несколько секунд его сородич опустился на то же место. Пока мы достигли участка, где надеялись застать нескольких хищников за обедом, еще полдесятка птиц, подобно темным парашютистам, пронеслись мимо нас в дрожащем мареве раскаленного воздуха. В низине перед нами открылось небольшое мутное озеро, на одном берегу которого расположилось, как купальщики на людном пляже, с полсотни хищных птиц.

Мы разглядели четырех огромных орику, которые охотятся на мелких животных и способны убить раненую антилопу. Это массивные птицы, весом более двенадцати килограммов, с коричневым оперением, с отвратительной морщинистой головой, украшенной к тому же фиолетовыми мясистыми наростами. Здесь же были довольно изящные пятнистые африканские сипы - рыжие хищники с белой спиной, а один даже с белой головой.

Мы наткнулись на место полуденного купания хищных птиц. Самый привередливый орнитолог не мог бы не позавидовать уникальной возможности наблюдать и фотографировать все шесть видов "падальщиков", собравшихся волею судьбы в одном месте.

В довершение нашего торжества к водоему важно прошествовал бородавочник, не обращая ни малейшего внимания на окружавших его пожирателей падали. Птицы почтительно расступились перед ним. Лениво поковыряв рылом землю, кабан вошел в воду, едва доходившую ему до брюха, и спокойно растянулся в водоеме, напоминавшем большую лужу. Немедленно один рыжий хищник направился к нему, вытягивая длинную змеевидную шею. Кабан искоса посмотрел на него, не поднимая головы из грязи. Поощренный одобрительным взглядом бородавочника, сип начал выклевывать клещей из шкуры кабана. Трогательное содружество кабана и сипа вовсе не означает, что спустя несколько дней тот же сип не будет лакомиться остатками бородавочника, если злая судьба сделает последнего добычей льва или гепарда.

Спустя два дня мы заметили вдали орику, пикировавшего на стадо газелей. Приблизившись к стаду, мы увидели, что птица как-то странно прыгает около темного предмета неопределенных очертаний, вокруг которого суетились газели. Мы свернули с дороги и направились к месту, где орику исполнял необычный танец. Темное пятно оказалось африканским черным орлом, очень напоминавшим цветом оперения нашего королевского орла. Он клевал какую-то добычу, в которую крепко впился когтями. Орику, растопырив крылья, энергично наскакивал на него, пытаясь отнять поживу. С другой стороны на орла нападали две газели, которые после каждой атаки отбегали на несколько метров. Мы остановились, чтобы не спугнуть хищников, и вытащили бинокли и телеобъективы. Черный орел доканчивал сосунка газели Томсона. Отец и мать всячески старались отогнать птицу-охотника от своего детеныша. Орику, используя выгодную ситуацию, решительно атаковал орла, которого значительно превосходил размерами, и завладел остатками задней части сосунка, а орел тяжело поднялся в воздух и улетел. В тот же миг самка томми яростно напала на хищника. Огромный орику угрожающе растопырил крылья и прыгнул в сторону газели, но смелое животное не испугалось и снова атаковало гигантскую птицу, заставив ее, в конце концов, выпустить добычу и взлететь. На земле остались лишь обглоданные задние конечности сосунка - жалкие свидетельства разыгравшейся здесь драмы.

Исследователи изучили взаимоотношения между травоядными, хищниками-охотниками и пожирателями падали. В национальном заповеднике Найроби, великолепном опытном центре, особенно ценном из-за его близости к городу, было установлено, что там два десятка львов благоденствуют среди пяти тысяч травоядных. Высчитано, что каждому льву необходимо ежедневно пять килограммов мяса. В среднем это составляет сто килограммов для всей стаи, или одно травоядное животное средней величины в день и триста шестьдесят пять в год, всего девять процентов жвачных. Но поскольку ежегодный прирост гну, зебр, газелей и прочих травоядных гораздо больше девяти процентов, то, несмотря на урон, наносимый копытным не только львами, но и гепардами, леопардами и дикими гиеновыми собаками, травоядные давно должны были бы опустошить все пастбища и погибнуть от голода.

Как же поддерживается равновесие между растительностью, травоядными и хищниками? При помощи зловещей, мрачной армии гиен, грифов и шакалов. Эти плотоядные, как мы могли убедиться на третий день пребывания в Серенгети, пожирают огромное количество детенышей и больных травоядных, не говоря уж о том, что очищают саванну от падали, отравляющей зловонием воздух. Так цикл, начинающийся с первых нежных ростков травы, завершается голодной гиеной и прожорливым орику.

Проследим путь, который проходит энергия, приносимая на землю солнечным лучом. Она дает жизнь сочной траве, покрывающей равнину Серенгети. Трава дает газели Гранта пищу, а с ней передает и свою энергию. Леопард убивает газель и поддерживает свою жизнь ее мясом. Группа львов настигает леопарда вдали от прибрежных кустарников, умерщвляет его и кормится его плотью. На стареющего льва набрасываются кровожадные гиены и, пожирая его мясо, восстанавливают свою энергию.

На следующий день несколько граммов азотного удобрения, содержащегося в сухих экскрементах гиены, возвращаются в землю саванны. Круг замыкается.